«КРИМИНАЛ В НИЖНЕМ НОВГОРОДЕ», январь 2002
Иной раз Андрея Шестакова принимают за архангела Гавриила, но напрасно люди на него крестятся. Андрей обычный человек, если не считать его профессии — промышленный альпинист.
— Андрей, лучше гор могут быть только горы, с обычными альпинистами все понятно… Но вас-то что тянет на дома, краны и трубы?
— Как ни странным это может показаться, но среди промышленных альпинистов полным-полно людей с высшим образованием. Я консерваторию нижегородскую заканчивал, в моей бригаде работал кандидат философских наук, ныне преподает в вузе. Актер одного из нижегородских театров до сих пор по верхотуре лазает; институт иностранных языков много кадров нам дал. Так что не удивляйтесь, немногословный человек из рекламы «Рондо» мог свободно изъясниться с дамой по-французски.Наше дело какая-то отдушина для тех, кто по каким-либо причинам не может работать по специальности. Раньше я преподавал в музыкальной школе. Вроде все нормально, сидят детишки, ты учишь их играть, но понимаешь, что бедняг собрали в классе насильно, они бегать хотят. Чтоб так работать, нужна упертость, я ушел. Моя нынешняя работа не Бог весть какая романтика, но ощущение свободы дает. По крайней мере, играть для души сейчас легче. К тому же наша работа неплохо оплачивается. Ведь не на облаке же мы живем.
— Как работается на высоте, ведь в случае чего у вас парашюта нет?
— В высотники меня позвал друг-музыкант. Сказал, есть возможность подкалымить, и я не отказался, потому как не знал, что боюсь высоты. Наверное всю первую рабочую неделю я катался на каретке, привыкал. Страшно было… сейчас даже вспоминать не хочется. Но если решил работать на высоте, все страхи нужно подавить, хотя некоторые люди так и не могут справиться с собой.
— А ты? Есть фирменное заклинание?
— Под тобой небольшое сиденье со спусковым устройством, подвешенное на двух веревках. Если правильно пристраховаться, завязать все узлы, ты не свалишься. Страховка не подведет, удержит, если сорвался. Она и больше чем человеческое тело выдержит. Когда это понимаешь, страхи уходят. Все это нехитрое приспособление — твое рабочее место, а что по поводу него волноваться.
— Ну не знаю… Ладно летом, а зимой?
— Человек привыкает ко всему. Один из моей бригады постоянно плеер на высоте слушает, знойную музыку — согревается? Зима — самый сложный период: пронизывающий холод и ветер. Помню в Печерах работали на высотке, за угол дома выносило метра на два от своей оси. Но, что поделаешь, трудности есть у всех. Несмотря ни на что, работа приносит удовольствие. Мы настоящие строители, любим видеть то, что сами создаем.
— А кто ваши заказчики?
— Предприятия, которым нужно красить металлоконструкции, ремонтировать трубы, кстати это один из самых сложных объектов. Помню одну 90-метровую (это три девятиэтажки) трубу, полдня краску на нее таскаешь, карабкаясь по железным скобам с рюкзаком за плечами и только полдня работаешь. Много заказов дают жилищники. В Нижнем, как и в любом другом городе, жилой фонд изношен. Ухода требуют все дома: от хрущевок до элитных.
— Я слышал, есть проблема панельными девятиэтажками. В трещины между их блоками заливается вода, подтачивающая ржавчиной арматуру. Если трещины не замазывать, дом сложится как карточный домик?
— Теоретически да, но на практике это вряд ли возможно. Трещины регулярно заделывают. Собственно на таких заказах лет двадцать назад, когда появились панельки и развился промышленный альпинизм. Ведь работа человека на двух веревках гораздо дешевле, чем подъемник.
— Ты обмолвился о том, что элитные дома тоже не в идеальном состоянии. Вроде рано им «болеть»?
— Их нужно «лечить» не меньше, чем панельные, особенно первые, строившиеся в начале девяностых. Тогда появилось много новых материалов, а технологии еще не отработались. Все изъяны домов мы видим как никто другой.
— А какие дома более опасны?
— Для жильцов зависит от общего состояния дома. На крышах таких домов скопилось много мусора. В стенах полно кирпичей, держащихся на липочке, полуотвалившейся штукатурки. Прохожим я советую остерегаться сталинского фонда. Однажды я работал на крыше, решил привязаться к башенке, только дотронулся до нее, с вершины скатился каменный шар с куском проржавевшей арматуры. Ладно еще не поймал это «ядро», мог бы вместе с ним ухнуть вниз.
— Круто! А весело на высоте бывает?
— А как же! Представь, живут люди спокойно и вдруг к их дому мужики с веревками какими-то приезжают. Пусть на нашу долю достается ругань в адрес коммунальщиков, хотя мы к ним никакого отношения не имеем, но доброго больше. В Нижегородском районе 30 декабря, холодно, работали на доме, так одна добрая женщина подала прямо в окно чашку горячего бульона.
— И ничего крепче?
— Предлагают конечно. Вишу около окна, а за стеклом свадьбу гуляют, шампанское, вино. Но на работе мы ни-ни. Высотникам, как и саперам, ошибаться нельзя. Вот кофе, чай на высоте — пожалуйста, никогда не откажемся.
— А как в рекламе, увидев человека в окне, вазы не бросают?
— Без этого обходится. Но некоторые, особенно бабушки, не ожидая, что с такой высоты к ним заглянут, боятся. Старушки смотрят на нас, шепчут молитвы. Одна сказала «Архангел Гавриил пожаловал». Стараешься не реагировать, сделаешь каменное лицо, и работаешь. Бывает другое, висишь, а человек выйдет на балкон, про жизнь свою расскажет.
Но самая бурная реакция на меня была у Олега Табакова, когда он со своей «Табакеркой» репетировал спектакль в Нижегородском театре комедии. Меня как раз позвали проверить, не забыли ли в вентиляции тулуп, воздух проходил у них слабо. Только я собрался опускаться на 20 метров, а заказчики говорят: «Извини, брат, забыли предупредить, что потом тебе придется подниматься по этой же трубе».
А у меня снаряжения для подъема при себе нет, но отступать поздно. Возвращался, упираясь в гладкие, промасленные стены шахты, целый час потратил, ведро пота пролил. Шумел сильно, а на сцене репетиция. Говорят, Табаков сначала морщился, после не выдержал «фона», раскричался, отменил репетицию. Вот так я невольно помешал маэстро.
— Хорошо, что он тебе иск не вкатил! А вообще можно это сделать, ты легально работаешь?
— Я не один, руковожу бригадой. У нас есть лицензия, заключаем договора, иначе с нами бы не стали сотрудничать. Времена диких шабашников заканчиваются.
— А как долго ты собираешься лазить по трубам и стенам, ведь до старости в вашем бизнесе не удержишься?
— Да, всю жизнь этим не прозанимаешься. Знаю, нужно уйти вовремя, но для меня этот момент еще не наступил. Упремся, разберемся.
Андрей ЧЕЧЕНИН